Все началось с поездки Элис Фробишер в мае 1994 года из родного Глазго в Канаду к каким-то дальним родственникам, имен которых сама Джен даже не знает. Очевидно, намечалось какое-то большое торжество вроде свадьбы какой-нибудь троюродной сестры или юбилея четвероюродного дедули. Как бы то ни было, мать Элис (и, соответственно, бабушка Джен) настояла на том, чтобы ее ненаглядная дочь оторвалась от своей бесконечной учебы и одарила родных-канадцев своим вниманием, потому как сама по состоянию здоровья этого сделать не могла. Пожалуй, эта поездка была последним, чего в тот момент хотела сама Элис, и до последней секунды своей жизни она считала ее главной ошибкой своей жизни. Но, не забегая вперед, продолжим повествование по порядку.
Домой Элис вернулась уже «в положении», чем привела в негодование своих родителей. Как оказалось, половину проведенного времени в Канаде она провела в компании какого-то чудаковатого канадца, даже толком не говорившего на английском. А уже через девять месяцев Фробишер могла своими глазами лицезреть «результат» своей поездки – она стала матерью близнецов, девочки и мальчика. Девочку, появившуюся на свет первой, мать назвала вычурно – редким именем Дженьюэри, в честь месяца, в котором близнецы были рождены; ну а мальчика нарекла Аароном. Просто так, ибо на сына бурной фантазии не хватило.
В том году Элис как раз заканчивала обучение в университете и предпочла учебу детям, поэтому воспитанием близнецов занимались бабушка с дедушкой, которым это было в радость. Так продолжилось и после того, как Элис получила диплом и выпустилась из университета. К несчастью, жизни и здоровье родителей непутевой матери были не вечными, и через пять лет скончался дед, а потом и бабушка Джен и Аарона. После смерти тех, кого близнецы считали своими настоящими родителями, семья (если так можно было назвать Элис и детей) переехала в Пенсильванию. Можно сказать, что именно в этот момент закончилось их детство и началась череда разочарований.
Если Аарон, будучи более мягок по характеру, чем сестра, как-то пытался свыкнуться с мыслью, что кроме Элис (именно так, по имени они называли мать между собой) у них больше никого нет, то Джен принципиально отказывалась идти на контакт с матерью, которая, по ее мнению, заметила их с Аароном существование только сейчас. Джен не кричала и не закатывала истерики, она предпочитала просто игнорировать мать, и это у нее довольно хорошо получалось, пока мать не притащила в дом «нового папу», с которым познакомилась на своей новой работе, которую получила после переезда в США. Они с Аароном даже не заметили, когда он успел появиться на горизонте, но очень скоро этот тип, Карл Денверс, уже поселился с ними под одной крышей. Тут уж простому игнорированию пришел конец. Джен считала свою мать не самой умной женщиной – скорее даже узколобой и недалекой, но она и представить себе не могла, что у нее хватит глупости связать свою жизнь с таким неотесанным кретином как Карл, которого Джен и Аарон между собой называли «кретино американо». У «папы» отсутствовало всякое представление о культуре и манерах, это был один их тех примеров удивительного выживания представителя славного вида неандертальцев до наших дней. Даже терпеливый Аарон вынужден был признать, что к такому экземпляру найти подход практически невозможно, а ведь он, в отличие от Джен, пытался.
Все годы, проведенные в соседстве с Карлом, были для Дженьюэри сущим кошмаром. Домой возвращаться не хотелось, в школе сидеть тоже никаких сил не было, потому как школа заставляла Джен чувствовать себя отсталой и не способной прочитать элементарный текст, а это сильно задевало ее гордость. Поэтому она взяла за привычку прогуливать занятия, без дела слоняясь по городу, причем даже втайне от Аарона. Все это привело к тому, что ее исключили из школы и направили в другую, отдельно от брата. Для Джен, которая не представляла себя без Аарона, это было самое тяжелое время за всю ее жизнь. Каждая минута в новой школе, с другими такими же проблемными детьми, казалась ей пыткой, и домой она возвращалась куда более раздраженная и нервозная, чем прежде. Раньше она с холодным презрением игнорировала «маму» и «папу», но теперь держать себя в руках было гораздо сложнее, что пару раз привело даже к большим скандалам. Брат выступал в качестве катализатора, но теперь он не всегда был рядом и иногда возвращался домой, когда по дому уже летали тарелки и другая утварь.
Она мечтала о том дне, когда наконец закончит чертову школу и сможет покинуть нелюбимый дом. До этого момента оставался всего год, когда все рухнуло. Причиной послужил сущий пустяк, которому суждено было сыграть в этой истории роль рокового снежного кома, повлекшего за собой целую лавину. Накануне «папочка» презентовал «мамочке» здоровенную, но от того еще более безобразную картину какого-то бульварного художничка, на котором, очевидно по заказу «папочки», были изображены «родители» Джен. Это произведение искусства Элис гордо водрузила на стену в гостиной, и отныне каждый раз, проходя в свою комнату, Джен вынуждена была поражаться нелепости сего творения. Но, даже несмотря на это, Джен не собиралась делать с ней ничего плохого. Она могла поклясться, что и пальцем не трогала эту злосчастную картину, она сама взяла и сорвалась со стены, когда Джен в очередной раз кинула раздраженный донельзя взгляд, проходя мимо. В итоге, картина оказалась на поле, разбитая вдребезги. На шум прибежала Элис, а за ней и Карл, а затем, как всегда, последовал скандал. Только в этот раз Элис не скупилась на слова, называя Джен всеми лестными определениями, такими как «чертово отродье», «хотела бы я, чтобы ты умерла еще в утробе» и «катись к чертям, вместе со своим папашей», а Карл активно ее поддерживал еще более крепкими словечками. После этого Джен мало что помнит. Придя в себя, она увидела перед собой ледяные фигуры матери и отчима, которые через мгновение разорвались на мелкие осколки прямо у нее перед глазами.
Очнувшись в следующий раз, она обнаружила себя уже не дома, а в каком-то странном месте, похожем на лазарет. Первым, кого она увидела, был парнишка с копытами вместо ног, отчего Джен решила, что уже точно двинулась умом. Но подле нее тут же оказался брат, который объяснил, что это за место и как они сюда попали. Со слов Аарона, они с его школьным другом (тем самым козлоногим пареньком) нашли ее дома без сознания, среди кучи льда. В тот момент Аарон узнал, что его друг – вовсе не человек, а сатир, и что им нужно немедленно отправляться в какой-то лагерь, где самое место таким как они с Джен. Оказалось, что их отцом является древнегреческий бог, а сами они – полукровки. А еще, что Джен убила их мать и отчима.
Здесь, в лагере, Аарон наконец-то обрел настоящий дом, чего нельзя сказать о Джен. Конечно, здесь она чувствовала себя куда лучше, чем в компании Элис и ее новой пассии, но даже здесь она ощущала себя чужаком, «инородным объектом». Большинство полукровок имели безобидные способности, даже Аарон, но только не она. Кроме того, она не умела себя контролировать, из-за чего старалась без необходимости не приближаться к незнакомцам, а то чего доброго, превратит их в ледяные статуи… Все это привело к тому, что за ней прочно закрепился статус нелюдимой высокомерной снежной королевы, а также непонимание окружающих того, как у такого отзывчивого парнишки как Аарон может быть такая сестра-близнец.